Джиппонгатановские истории

Некий самурай, именем Юсуи, в поединке с господином Шишио потерял зрение. Однако господин Шишио, будучи человеком добросердечным, не стал добивать противника. Тот же благодаря упрямому характеру не только выжил, но и существенно сумел развить свои боевые навыки. И с тем явился вновь пред очи старого врага, желая вступить в «Джиппон Гатану».
- Добрые поступки всегда к нам возвращаются, — печально сказал господин Шишио, увидев это, и поклялся впредь непременно добивать врагов, дабы они не мучились сами и не мучили окружающих.


Однажды джиппонгатановец Каматари гулял по лесу. И вдруг на узкой лесной тропе ему встретились трое крестьян с гнусными и малоинтеллектуальными лицами.
- Гы-гы-гы, юная дева! — сказал один из них, изобличая этим обращением свои недостойные намерения. — Зачем это ты бродишь по лесу с косой? Что, интересно, ты собралась здесь косить?
- Ну, — ответил Каматари, меряя собеседников профессиональным взглядом, — ежели хорошенько поискать, то работа всегда найдется.


Однажды господин Шишио велел джиппонгатановцам Юсуи и Каматари отправиться на разведку в город Токио.
- Пусть, — сказал он, — Каматари притворится прелестной девицей, а Юсуи – ее дядей-инвалидом.
Юсуи, известный склочным нравом, начал по своему обыкновению борзеть:
- Почему это, — спросил он, — я должен изображать инвалида? Разве я не полноценный член общества?
- Ладно, — сказал господин Шишио. — Пусть инвалида изображает Каматари.
После этого Юсуи очень быстро согласился с первоначальным планом.


Джиппонгатановец Юсуи обладал очень тонким слухом. Однако это умение неизменно подводило его, когда речь заходила о неодушевленных предметах, ибо никаких звуков они не издавали. Не одну и не две шишки набил Юсуи, скитаясь по коридорам тайного убежища «Джиппон Гатаны». Чтобы справиться с этой неприятностью, он повелел слугам развесить вдоль стен колокольчики. На сквозняках, которых в тайном убежище было с избытком, колокольчики звенели, и Юсуи узнавал, что перед ним стена, прежде, чем встречался с ней лбом.
Много веселых вечеров провели прочие джиппонгатановцы, перевешивая колокольчики так, чтобы намертво отрезать Юсуи от кухни или уборной.


Джиппонгатановец Ивамбо любил покушать. Однако господин Шишио относился к этой его страсти без понимания. Поэтому Ивамбо кушал рядовых джиппонгатановцев. Довольно долго никто ничего не замечал, и, наверное, не заметил бы, пока он не подобрался бы непосредственно к господину Шишио, если бы не досадный прокол. Однажды Ивамбо по рассеянности съел уборщицу. После этого все открылось.


Господин Шишио очень любил детей. Не разлюбил, даже когда с одним из них, Соджиро Сэтой, познакомился близко.
Когда он взял мальчика Соджиро с собой в странствие, тот первые несколько минут шел молча, а затем спросил:
- Господин Шишио, а я стану сильным?
- Да, — ответил господин Шишио. — Самым сильным. После меня, конечно.
Мальчик Соджиро еще немного помолчал, а потом спросил:
- А почему из одного моего родственника текла темная кровь, а из другого – ярко-красная?
Господин Шишио рассказал ему все, что знал о венозной и артериальной крови. Мальчик Соджиро еще минуту помолчал и спросил:
- А почему солнце каждое утро встает, а каждый вечер садится?
- Потому что таково устройство мира, — исчерпывающе ответил господин Шишио.
- А почему, — спросил мальчик Соджиро после минутной паузы, — корова траву ест зеленую, а молоко дает белое?
Ответа на этот вопрос господин Шишио не знал и только заскрипел зубами. Мальчик Соджиро подумал еще с минуту и спросил:
- А почему вы взяли меня с собой?
В этот момент господин Шишио понял, почему ныне покойные родственники так били и мучали Соджиро. Однако он подавил в себе естественный порыв и ответил только:
- Чтобы было что есть в голодную зиму!
На этот раз мальчик Соджиро умолк на полчаса, размышляя, и с тех пор сделался большим приверженцем дарвинистских теорий.


Однажды полиции одного маленького городка стало известно, что в местной гостинице остановился человек, очень похожий на находящегося в розыске мятежника и негодяя Шишио Макото, и при нем какой-то мальчик. Поздно вечером полицейские отправились в гостиницу, дабы схватить мятежника и негодяя, пока тот спит. Весь город собрался на площади, оказывая служителям закона моральную поддержку.
Полицейские скрылись в гостинице. Вскоре послышались звон мечей и ужасные крики, а затем наружу вышел сам негодяй и мятежник. Под взглядом его красных глаз горожане застенчиво попрятали за спины косы и вилы, которые принесли с собой.
- Коня мне! — приказал господин Шишио.
Чувствуя, что в сложившейся ситуации лучше особо не выпендриваться, горожане подвели ему коня. Господин Шишио вскочил в седло и хотел уже сказать: «Сайонара!», как вдруг один горожанин спросил:
- Господин мятежник, а где же ваш мальчик?
- Мальчик? — очень искренне переспросил господин Шишио. — Какой мальчик?
- Тот самый мальчик, с которым вы здесь остановились! — отвечал горожанин в полном изумлении.
Господин Шишио огляделся: горожане смотрели на него укоризненно.
- Ах, этот мальчик! — сказал легендарный убийца. Потом сказал еще несколько слов, которых пересказ не сохранил, зарубил горожанина, так не вовремя распустившего язык, и вернулся в гостиницу за мальчиком Соджиро.


Господин Шишио очень любил детей. В частности, он хотел, чтобы мальчик Соджиро нашел себе лучшую долю, чем доля мятежника и негодяя. Поэтому, проходя во время своих странствий мимо зажиточного крестьянского дома, легендарный убийца остановился и постучал.
- Хотите, — сказал он, когда хозяин дома отворил дверь, — я продам вам этого мальчика? Он будет работать на вашем рисовом поле, безропотно сносить побои, и его почти не нужно кормить. Я уступлю его за двадцать йен.
Двадцать йен – небольшие деньги за мальчика, которого почти не нужно кормить. Да и высокий мрачный путник, весь в бинтах, производил сильное и тягостное впечатление. Так что крестьянин согласился. Господин Шишио вручил ему мальчика, взял деньги и очень быстро зашагал прочь.
Однако, увы, удача ему не сопутствовала. Не успел он пройти и двух ри, как услышал позади топот: следом за ним бежал давешний крестьянин, волоча мальчика Соджиро за шиворот.
- Добрый господин! — закричал он еще издалека. — Добрый господин, пожалуйста, заберите вашего мальчика назад! С ним нет никакого сладу! Когда вы ушли, мы сели обедать – так он начал так гнусно ухмыляться, что никому кусок в горло не полез. А тут еще как на зло заглянул к нам полицейский выпить воды. Так ваш мальчик так на него осклабился, что полицейский немедленно заинтересовался, исправно ли мы платим налоги. Прошу вас, оставьте себе деньги, добрый господин, только возьмите вашего мальчика обратно!
Господин Шишио посмотрел на мальчика – тот по своему обыкновению лучился идиотическим счастьем – и пришел к выводу, что такова, видимо, его карма. Больше он не пытался устроить судьбу мальчика Соджиро.
А крестьянина пришлось зарубить, чтобы он никому не рассказал о постигшей господина Шишио неудаче.


В своих странствиях господин Шишио видел много удивительного. Однажды ему встретилась крытая повозка, вроде тех, на которых перевозят бревна. Однако из этой повозки торчали не бревна, а две огромные человеческие ноги (парные). Правил повозкой старый карлик.
- Кто ты такой? — спросил господин Шишио. — И что везешь в повозке?
- Зовут меня Саюдзучи, — отвечал карлик, — а в повозке я везу великана Фуджи. Глупые селяне напали на него и тяжело ранили, однако я спрятал беднягу в лесу и залечил его раны. С тех пор он мне как сын.
«Фигасе! — подумал господин Шишио, пытаясь представить себе эту картину. — Такие умения могут пригодиться моей «Джиппон Гатане»!» Так карлик Саюдзучи и великан Фуджи вступили в «Джиппон Гатану».
Впоследствии выяснилось, что иными умениями, кроме как прятать и лечить великанов, Саюдзучи не обладает. Да и от Фуджи, честно сказать, особого проку в хозяйстве не было.


Однажды, странствуя в обществе мальчика Соджиро, господин Шишио встретил очень странного человека. У него было семь или восемь мечей, да и вообще выглядел он причудливо.
- Смотрите, господин Шишио, — сказал мальчик Соджиро, — у этого человека на голове швабра. Давайте возьмем его к нам в «Джиппон Гатану»!
«Действительно, — подумал господи Шишио, перебирая в уме остальных джиппонгатановцев, — почему бы не взять еще человека со шваброй на голове? Он очень органично будет у нас смотреться.»
Так мечник Чо вступил в «Джиппон Гатану».


Однажды в своих странствиях господин Шишио встретил могучего буддистского монаха. Тот разбивал головой огромные каменные глыбы, впрочем, делал это без особого вдохновения.
- Что это ты делаешь? — спросил господин Шишио.
- Тренируюсь, — ответил монах. — Видите ли, я задумал отомстить негодяям, которые предательски убили моих близких, и даже изобрел для этого новую боевую технику. Но беда в том, что я очень добр от природы и никак не могу разозлиться. Уже долгое время я пытаюсь овладеть этим исскуством, но пока не преуспел.
- Что же, — сказал господин Шишио, — вступай в мою «Джиппон Гатану», и я научу тебя злиться.
Спустя три года, не получив ни единой зарплаты, монах Анджи постиг умение злиться в совершенстве.


Мальчик Соджиро во всем любил докопаться до сути.

- Господин Шишио, — спросил он однажды, — а как можно отличить сильного человека от слабого?
- Очень просто, — ответил господин Шишио. — Слабый человек издевается над более слабыми, чтобы доказать им и себе, что он сильнее. Сильному человеку ничего не надо доказывать, поэтому он ни над кем не издевается.
Мальчик Соджиро немного подумал и сказал:
- А вот помните, господин Шишио, третьего дня один ронин бросил вам вызов? Вы могли одним ударом снести ему голову, а вместо этого отрубили сначала одно ухо, потом второе, потом…
- Третье, — подсказал господин Шишио. — Ты прав, тут нужно уточнение. Скажем так: слабый человек издевается над более слабым, чтобы доказать, что он сильнее, а сильный человек — потому что это весело. Понял?
- Понял, господин Шишио! — ответил Соджиро и впредь постарался, убивая врагов, действовать с юмором.


- А все-таки, господин Шишио, — в недобрый для себя час спросил Соджиро, — есть ли какой-нибудь способ, чтобы разом, с одного взгляда определить, сильный перед тобой человек или слабый?

- Это очень просто, — отвечал Шишио. — А собственно, Соджиро, зачем тебе знать, слабый или сильный перед тобой человек?
- Ну как же, господин Шишио! — изумился Соджиро. — Вы же сами меня научили: плоть слабых — это пища сильных. Значит, дружить и общаться нужно с сильными людьми, а слабых, наоборот, следует уничтожать! На крайний случай можно сначала цинично использовать, а потом уже уничтожить…
- Только вопиющая неопытность может извинить то, что ты несешь, — ответил несколько ошеломленный услышанным Шишио. — Знай же, дитя: многие сильные люди таковы, что с ними не то что дружить, а и враждовать-то противно… Взять хоть Аоши Шиномори. И, напротив, слабый человек может обладать такой прекрасной душой, что его дружба будет благословением для тебя… Не дели окружающих тебя на сильных и слабых, относись к ним одинаково — как к людям. Сила и слабость лишь одного человека должны иметь для тебя значение — твои собственные. Понял?
- То есть, — проговорил Соджиро после долгого молчания, — мне не следовало убивать тех восемнадцати крестьян в Вакаэ, которые выглядели такими слабыми и жалкими?..
- Каких крестьян? — спросил господин Шишио.
- И этих бесполезных ронинов, что на прошлой неделе пришли наниматься к вам на службу, тоже убивать не стоило? — продолжал, словно размышляя вслух, Соджиро.
- Чего? — спросил господин Шишио.
- И вашего помощника Сенкаку… Что, и министра Окубо тоже не надо было?!
- Соджиро, — произнес Шишио, и юноша осекся, смущенный непривычно-напряженной интонацией учителя, — иди-ка ты потренируй свою сверх-быструю технику. Да-да, прямо сейчас. Пока я еще держу себя в руках.


Раздвигая ночную мглу крепким плечом, по узкой тропинке сквозь лес близ Киото шагал человек. Шаг его был по привычке стремителен, хотя он никуда особо не спешил. Полы белого плаща, развевающегося за спиной, сбивали росу с придорожных кустов.
Некая фигура выступила из ночного мрака, преградив ему путь. Человек прищурился, вглядываясь в незнакомца, а затем сказал:
- Привет тебе, пережиток Бакумацу!
- И тебе привет, смиренный гончар, совершенно чуждый боевых искусств, — ухмыльнулся в ответ Шишио. — Выпьешь со мной? — И показал большой кувшин.
- Не вопрос, — ответил смиренный гончар.
… Воды реки слабо мерцали под луной. Двое на берегу, вооруженные чашками с саке, смотрели, как лепестки сакуры срываются с ветвей и, кружась, мягко опускаются на водную гладь, почти не смущая ее.
- Мне известно, — наконец нарушил молчание Шишио, вдоволь насладившись изысканным зрелищем, — что твоя боевая школа особенно славится глубокой и проработанной педагогической традицией. У меня же нет на этом поприще никакого опыта, действовать приходится на свой страх и риск, уповая только на интуицию. И я, в общем, столкнулся со сложной ситуацией.
- Рассказывай, — кивнул человек, предположительно не связанный ни с какими боевыми искусствами. — Мы, учителя, должны помогать друг другу.
- Что должен делать учитель, — спросил Шишио, — который выяснил, что его ученик — безнадежный идиот?
Лицо его собеседника посуровело, между бровей пролегла складка.
- Терпеть, — ответил он.
- А нельзя, — спросил Шишио с надеждой, — подстроить несчастный случай и взять нового ученика?
- Соблазн велик, — задумчиво проговорил смиренный гончар. Взгляд его сделался рассеянным, словно он вглядывался сейчас в события, скрытые завесой времени. — Очень велик. Но это было бы непедагогично. Нет, истинному учителю надлежит стиснуть зубы и терпеть.
Молчание повисло над рекой. Лепестки сакуры, послушные дуновению ветра, все так же падали вниз, и в их покорности было что-то обреченное.
- Как-то это безрадостно, — произнес наконец Шишио.
- Путь учителя — это путь скорби и лишений, — сурово отвечал его собеседник. — Кроме того, всегда есть надежда, что глупый ученик решит, будто учитель у него дурак, и свалит.
Шишио обдумал эту перспективу.
- Безнадежно, — сказал он со вздохом. — Свалит он, как же. Он во мне души не чает.
- А мой — свалил, — ответил Хико Сейджуро, мастер школы «Хитен Мицуруги», и лицо его просветлело от радостного воспоминания. — Когда я совсем уж было потерял надежду, он вдруг заявил, что я ничего не понимаю в политической ситуации и вообще отвратительно инертен — и только я его и видел. До сих пор приношу богам благодарственные жертвы…
- Круто.
- Да. Правда, — лицо великого мастера снова омрачилось, — в последнее время мне часто стал сниться один и тот же кошмар: что он вернулся, чтобы закончить обучение…
Шишио поднял свою чашку.
- За то, — сказал он, — чтобы они сваливали и никогда больше не возвращались!
- Никогда! — повторил Хико.


…Когда верная Юми принесла ему старый вакидзаши Соджиро и два известия: о том, что Кеншин ходит в терминальную атаку с левой ноги, и о том, что самый быстрый из клинков «Джиппон Гатаны» ближайшие десять лет намерен провести в странствиях — Шишио оказался в сложном положении. С одной стороны, бурно ликовать по поводу последнего сообщения было бы не совсем педагогично. С другой — он уже почти перестал надеяться. Позитивный настрой победил, и Шишио уже готов был непедагогично крикнуть «Ура!», но вдруг страшная мысль поразила его и радостный вопль замер на языке. О таком Хико его не предупреждал.
Десять лет, с убийственной ясностью понял Шишио, его единственный и потому лучший ученик будет странствовать по Японии, активно демонстрируя окружающим свои весьма оригинальные взгляды на жизнь. И всем, всем и каждому он будет рассказывать, кто его этому научил…
- Проклятье! — взревел Шишио и сломал вакидзаши в кулаке.
«Бедненький, — подумала верная Юми, жалостливо прижав руки к груди. — Как тяжело он переживает предательство ученика… Поистине, господин Шишио — великий педагог!»


- А ведь правда, господин Шишио, — спросил мальчик Соджиро, — что природа — наш главный учитель?

- М-м, — несколько туманно ответил господин Шишио. Он дремал.
- Вот, к примеру, стрижи, — продолжал Соджиро. — Они поедают бабочек и мух, не испытывая к ним ни малейшей жалости. И это правильно, потому что их право — право сильного — в том, чтобы пожирать слабых. В этом мы подобны стрижам…
Господин Шишио открыл глаза и посмотрел на стрижа, послужившего катализатором этому потоку сознания. Затем он посмотрел на Соджиро, и по лицу его пробежала тень.
- Лично тебе, дитя, — сказал он, — еще очень и очень далеко до стрижа.
- Далеко? — удивился Соджиро. — Но господин Шишио, как это так? Я же владею техникой быстрого выхватывания меча из ножен, а стриж — нет! Почему же мне до него далеко?
- Потому что, — ответил господин Шишио со вздохом, — стрижу не нужно никаких моральных оправданий, чтобы убивать мух и бабочек. Он убивает, потому что такова его природа. Уверяю тебя, заглатывая добычу, он не говорит себе: «Я лишь пользуюсь своим правом сильного и в этом подобен мальчику Соджиро». Понял?
- Ага… — неуверенно отозвался Соджиро. Он по своему обыкновению ничего не понял, но интуитивно ощутил, что учитель велик и мудр.


- Соджиро! — воскликнул однажды господин Шишио в раздражении, что было для него вообще нехарактерно. — Сколько можно, а? Я тебе уже тысячу раз объяснял: из принципа «Плоть слабых — это пища сильных» не следует, что ты должен убивать всех слабых, которые попадутся тебе на глаза. Ты вообще слушаешь меня или нет? В конце концов, если ты такой буквалист, изволь не трогать следующую жертву, пока не доешь предыдущую!

- Но господин Шишио, — протянул Соджиро, ковыряя татами носком сандалии, — вы же сами меня учили, что сильный выживет, а слабый умрет…
- Учил, — резко ответил господин Шишио. — И что с того? При чем здесь этот несчастный продавец мороженного?
- Ну, — прогундосил Соджиро, ковыряя татами с еще большим усердием, — вы же мне сами объясняли… А он был такой жалкий, слабый… Еще и денег с меня требовал…
- Ясно, — кивнул Шишио. — Он был слаб, и ты его убил. Так?
- Так…
- Отлично! По сравнению со мной ты тоже слаб. Почему я не убил тебя до сих пор?
Соджиро перестал шаркать сандалией и поднял на учителя изумленный взгляд: до сих пор он не задавался этим вопросом.
- А почему вы меня до сих пор не убили, господин Шишио? — спросил он с опаской.
- Сам не знаю, — ответил Шишио грустно. — Наверное, так я тренирую силу воли.


6

 

Add Comment Register



Добавить комментарий