- Тогда Квазимодо поднял глаза на цыганку, тело которой, вздернутое на виселицу, билось под белой одеждой в последних предсмертных содроганиях, потом взглянул на архидьякона, распростертого у подножия башни, потерявшего человеческий образ, и с рыданием, всколыхнувшим его уродливую грудь, произнес: “Это все, что я любил!” Глава третья. Брак Феба…
- Стоп, стоп! — воскликнул Ичимару Гин, с усилием освобождаясь из того дремотного состояния, в которое его вогнала монотонная декламация Теслы. — Пока достаточно. Итак, давайте теперь поразмышляем…
Благодаря настойчивости и педагогическому гению владыки Айзена часть арранкаров обрела-таки интерес к чтению. Но, как обнаружилось чуть позднее, далеко не все были готовы в выборе книг следовать той безупречной и всеобъемлющей программе, которую разработал владыка. Пристрастия у всех были разные, и превалировала в них беллетристика.
Владыка, как это было ему свойственно, решил проблему простым, естественным и одновременно жестким методом: постановил дважды в неделю устраивать в общей зале публичные чтения с последующим обсуждением прочитанного. На взгляд Ичимару Гина, изъян у этого плана был только один: руководить культурным мероприятием надлежало Ичимару Гину.
Ладно, по крайней мере с чтецом проблем не возникло. Тесла, может, и не был гением декламации, но зато он не перевирал имена, не кривлялся и не тратил времени, задавая бесполезные вопросы: “А че я-то?”
- Что-то я не вижу ваших рук, — молвил Ичимару, виртуозно подавляя зевок и обводя взором своих осоловевших подопечных. — Ну же, смелее. Какие чувства вызвал у вас этот прекрасный роман, на какие мысли натолкнул? Старрк?
- А-а? — откликнулся Старрк, с трудом поднимая голову от столешницы. — А-а… Отличный роман. Замечательный. И Тесла отлично читает. Пусть почитает еще.
- Прекрасно, — кивнул Ичимару. — Кто еще хочет высказаться?
После долгой и тягостной паузы Заэль Апполо Гранц проронил, наматывая на палец прядь волос:
- Роман неплох, хотя сцену пытки, конечно, можно было бы сделать более длинной и подробной.
- И драк побольше! — поддержал коллегу Гриммджо Джаггерджек. — А то одни сопли вместо драк! Мужики какие-то хилые, особенно этот, который козу спас, а девку профукал! Вот я бы на его месте…
Ичимару еле заметно поморщился: он все еще плохо спал после того, как Гриммджо красочно живописал ему, что бы он сделал, случись ему оказаться на месте князя Мышкина.
- Мужик с козой был прав, — веско сообщил Нноитора, не переставая рисовать что-то на салфетке. — От козы польза есть, она молоко дает. А от девки — никакой пользы, кроме вреда.
- Ты судишь с позиции узколобого мужского шовинизма, — проронил Улькиорра Шиффер. — Разумеется, от женщин тоже есть польза, надо только уметь правильно с ними обращаться. Архидьякон Фролло не достиг в этом начинании успеха, поскольку совершил сразу несколько ошибок. Во-первых, он совершенно напрасно отринул разум и волю и безоглядно поддался любовному влечению…
- Ты ничего не понял, — негромко сказала Неллиэль Ту Одершванк. — Потому что ты никогда не переживал подобного. Он не мог не поддаться влечению, потому что это была судьба, и она была сильнее разума и воли!
Нноитора хмыкнул.
- Что же, — молвил Улькиорра, и голос его был странен (для Улькиорры), ибо в нем звучали какие-то эмоции. — Может быть, мне и в самом деле мешает отсутствие опыта. В таком случае я был бы рад… испытать судьбу.
- Судьба, — сообщил Нноитора невозмутимо, — это просто тупая отмазка для слабаков.
Неллиэль и Улькиорра медленно и угрожающе начали подниматься из своих кресел, и Ичимару понял, что литературные прения пора заканчивать.
- Так-так, — пропел он, вскакивая и всплескивая рукавами. — На этом собрание нашего кружка предлагаю считать закрытым. Нноитора, покажи, что там у тебя?
На рисунке Нноиторы привязанная к столбу Неллиэль в ужасе глядела на вздымающееся вокруг нее пламя, а скрюченный горбатый Тесла подтаскивал к ее ногам вязанку хвороста.
- Отлично, — похвалил Ичимару. — Это мы тиснем в стенгазете. А Улькиорра напишет нам заметку: “Что я понял из романа ‘Собор Парижской Богоматери’”… Да?
Улькиорра вяло кивнул.
- Надеюсь всех вас увидеть послезавтра, — заключил Ичимару. — Будем знакомиться с наследием великого русского писателя Тургенева. Про собачку, вам понравится. Ну, пока-пока!

- Господин Нноитора, — промолвил Тесла значительно позже, когда принес господину ежевечернюю чашку какао из столовой, — а вы верите в судьбу?
Тягостная, мучительная тишина повисла между ними. Нноитора молчал. Тесла тоже молчал. Он вглядывался в лицо хозяина. Зрачок безумного глаза Нноиторы был как колодец без дна, и Тесле казалось, что он различает в этом колодце какие-то смутные тени, что-то… Кровь, ярость, блеск Санта-Терезы… Вечная дорога, вечные поиски противника, который окажется сильнее… Отчаяние. Судьба.
Верю ли я в судьбу? — думал в это время Нноитора. Ха! Судьба — это когда к вам подходит какой-то мутный типус с челюстью во лбу и говорит: “Господин Нноитора, я хотел бы стать вашим фраксьеном.” После чего становится вашим фраксьеном. Независимо от того, что вы думаете по этому поводу.
- Нет никакой судьбы! — наконец молвил он вслух из чувства противоречия. — Все это сопливый романтизм для хлюпиков, понял? Отдай мое какао!

Ночь наводнила коридоры Лас Ночес тенями, но огромная белая луна, похожая на глаз мертвеца, с любопытством заглядывала в окна общей залы, заполняя ее блеклым серебристым сиянием. Довольствуясь этим скудным освещением, Нноитора Джируга, Восьмой Эспада, сосредоточенно выцарапывал что-то на подножии трона владыки Айзена, с большой ловкостью используя для этой ювелирной работы Санта-Терезу.
Чья-та рука опустилась ему на плечо. Нноитора вздрогнул и с леденящим душу грохотом уронил занпакто.
- Ай-ай-ай, — произнес Ичимару Гин у него за спиной, — разве можно так палиться, друг мой, а? А вдруг кто услышит?
Нноитора со свистом втянул воздух сквозь зубы. Внезапное появление Ичимару отнюдь не лишило его дара речи. Он просто достигал необходимого уровня спокойствия, чтобы озвучить свое возмущение не слишком громко.
- Смотрю, вандализмом занимаешься? — произнес тем временем Ичимару, разглядывая плоды Нноиториных трудов. — Портишь казенную мебель? Ну-ну…
- Слушай, Гин, — сказал Нноитора сдавленно. — А вот ты веришь в судьбу?
Ичимару задумчиво качнулся с пятки на носок.
- Забавно, — молвил он, склонив голову набок. — Буквально несколько минут назад я и сам задавал себе этот вопрос. Нет, друг мой, в судьбу в целом я не верю. Но я верю в отдельные судьбы… Вот в судьбу владыки я очень даже верю, и ему безусловно будет полезно почаще смотреть на эти письмена. Так что не буду тебе мешать. Продолжай, пожалуйста.
- А ты куда? — спросил бдительный Нноитора.
- На стреме постою, разумеется, — ответил Ичимару. — Сигнал тревоги — два зеленых свистка.
С этими ободряющими словами он убрел во мрак коридоров. Вскоре после того Нноитора также закончил свою работу и удалился, неся Санта-Терезу на плече.
Трон владыки Айзена белел посреди залы словно кусок рафинада. На подножье его неровным готическим шрифтом было вырезано одно единственное слово, и слово это было: “Anagkh”.